А.Гофман. Щелкунчик и мышиный король

Я обращаюсь непосредственно к тебе, благосклонный читатель или слушатель - Фриц, Теодор, Эрнст, все равно как бы тебя ни звали, - и попрошу как можно живее вообразить себе рождественский стол, весь заставленный чудными, пестрыми подарками, которые ты получил в нынешнее рождество, - тогда тебе не трудно будет понять, что дети, обомлев от восторга, замерли на месте и смотрели на все сияющими глазами. Только минуту спустя Мари глубоко вздохнула и воскликнула:
- Ах, как чудно, ах, как чудно!

А Фриц несколько раз высоко подпрыгнул, на что был большой мастер. Уж, наверно, дети весь год были добрыми и послушными, потому что еще ни разу они не получали таких чудесных, красивых подарков, как сегодня.

Большая елка посреди комнаты была увешана золотыми и серебряными яблоками, а на всех ветках, словно цветы или бутоны, росли обсахаренные орехи, пестрые конфеты и вообще всякие сласти. Но больше всего украшали чудесное дерево сотни маленьких свечек, которые, как звездочки, сияли на темных ветках, и елка, залитая огнями и озарявшая все вокруг, так и манила сорвать растущие на ней цветы и плоды. Вокруг дерева все пестрело и сияло. И чего там только не было! Не знаю, кому под силу это описать!.. Мари увидела нарядных кукол, хорошенькую игрушечную посуду, но больше всего ее обрадовало ее шелковое платьице, искусно отделанное цветными лентами и висевшее так, что Мари могла любоваться им со всех сторон; она и любовалась им всласть, то и дело повторяя:

- Ах, какое красивое, какое милое, милое платьице! И мне позволят, наверное, позволят, в самом деле позволят его надеть!

Фриц тем временем уже три или четыре раза галопом и рысью проскакал вокруг стола на новом гнедом коне, который, как он и предполагал, стоял на привязи у стола с подарками. Слезая, он сказал, что конь - лютый зверь, но ничего: уж он его вышколит. Потом он произвел смотр новому эскадрону гусар; они были одеты в великолепные красные мундиры, шитые золотом, размахивали серебряными саблями и сидели на таких белоснежных конях, что можно было подумать, что и кони тоже из чистого серебра.

Только что дети, немного угомонившись, хотели взяться за книжки с картинками, лежавшие раскрытыми на столе, чтобы можно было полюбоваться разными замечательными цветами, пестро раскрашенными людьми и хорошенькими играющими детками, так натурально изображенными, что, казалось, они вот-вот заговорят, - так вот, только что дети хотели взяться за чудесные книжки, как опять прозвенел колокольчик. Дети знали, что теперь черед подарков крестного Дроссельмейера, и подбежали к столу, стоявшему у стены.

Ширмы, за которыми до тех пор был скрыт стол, быстро убрали. Ах, что увидели дети! На зеленой, усеянной лугами лужайке стоял замечательный замок со множеством зеркальных и золотых башен. Заиграла музыка, двери и окна распахнулись, и все увидели, что в залах прохаживаются крошечные, но очень изящно сделанные кавалеры и дамы в шляпах с перьями и в платьях с длинными шлейфами. В центральном зале, который весь так и сиял (сколько свечек горело в серебряных люстрах!), под музыку плясали дети в коротких камзольчиках и юбочках. Господин в изумрудно-зеленом плаще выглядывал из окна, раскланивался и снова прятался, а внизу, в дверях замка, появлялся и снова уходил крестный Дроссельмейер, только ростом он был с папин мизинец, не больше. Фриц положил локти на стол и долго рассматривал чудесный замок с танцующими и прохаживающимися человечками. Потом он попросил:

- Крестный, а крестный! Пусти меня к себе в замок!

Старший советник суда сказал, что это никак нельзя. И он был прав: Фрицу глупо было проситься в замок, который вместе со всеми своими золотыми башнями был меньше него. Фриц согласился. Прошла еще минутка, в замке все также прохаживались кавалеры и дамы, танцевали дети, выглядывал все из того же окна изумрудный человечек, а крестный Дроссельмейер подходил все к той же двери.

Фриц в нетерпении воскликнул:

- Крестный, а теперь выйди из той другой двери!
- Никак нельзя, милый Фрицхен, - возразил старший советник суда.
- Ну тогда, - продолжал Фриц, - вели зеленому человечку, что выглядывает из окна, погулять с другими по залам.
- Этого тоже никак нельзя, - снова возразил старший советник суда.
- Ну тогда пусть спустятся вниз дети! - воскликнул Фриц. - Мне хочется получше их рассмотреть.
- Ничего этого нельзя, - сказал старший советник суда раздраженным тоном.- Механизм сделан раз навсегда, его не переделаешь.
- Ах та-ак! - протянул Фриц. - Ничего этого нельзя… послушай, крестный, раз нарядные человечки в замке только и знают, что повторять одно и то же, так что в них толку? Мне они не нужны. Нет, мои гусары куда лучше! Они маршируют вперед, назад, как мне вздумается, и не заперты в доме.
И с этими словами он убежал к праздничному столу, и по его команде эскадрон на серебрянных конях начал скакать туда и сюда - по всем направлениям, рубить саблями и стрелять сколько душе угодно.
Мари тоже потихоньку отошла: и ей тоже наскучили танцы и гуляние куколок в замке. Только она постаралась сделать это незаметно, не так, как братец Фриц, потому что она была доброй и послушной девочкой.

#!ShowTnx();