Ч.Диккенс. Жизнь Дэвида Копперфильда, рассказанная им самим

Я решил поговорить с Дорой и в один прекрасный день, когда мы отправились на прогулку, сказал ей, что мне бы хотелось, чтобы она убедила их обращаться с ней иначе.

- Потому что, дорогая моя, ведь вы не ребенок, - сказал я.

- Ну, вот! Вы начинаете ворчать!

Дора укоризненно взглянула на меня - очаровательный взгляд! - начала всхлипывать и сказала, что, если она мне не нравится, зачем же я так упорно стремился обручиться с ней. И почему теперь я не ухожу, если не могу ее выносить!

Что мне было делать, как не осушить поцелуями ее слезы и не сказать, что я безумно ее люблю?

- Я вас тоже люблю, Доди, и вы не должны быть со мной жестоким, - сказала Дора.

- Жестоким, моя радость?! Да разве я могу быть с вами жестоким?

- Тогда не браните меня, и я буду хорошей, - сказала Дора, надув губки так, что они стали походить на розовый бутон.

А я пришел в восторг, когда сразу же вслед за этим она по своему почину попросила дать ей поваренную книгу, о которой я однажды говорил, и научить ее вести запись домашних расходов, - это я как-то обещал ей показать. В следующее мое посещение я принес поваренную книгу (я позаботился о красивом переплете, чтобы она не казалась такой скучной и была привлекательней на вид), а когда мы гуляли на лугу, показал Доре бабушкину старую тетрадь домашних расходов, подарил записную книжку, хорошенькую вставку для карандаша и коробочку с запасными графитами, чтобы она научилась ведению домашнего хозяйства.

Но от поваренной книги у Доры разболелась голова, а цифры заставляли ее плакать. Они никак не хотели складываться, говорила она, и потому она их стирала, а вместо них рисовала букеты, меня и Джипа.

#!ShowTnx();